Нечистая Сила В Пикуля
Sep 16, 2017 - В цикле «Сто лекций» — 1989 год и роман Валентина Пикуля «Нечистая сила», который обвиняли в открытой проповеди антисемитизма. Он рассказывал о том, как разлагалась верхушка советской власти, а главным его героем был Григорий Распутин, которого Пикуль показал неким. Слушать аудиокниги онлайн — «Нечистая сила» Валентин Пикуль, бесплатно и без регистрации. Автор: Пикуль Валентин, Книга: Нечистая сила, Издание: 2015 г.
Известный клеветник на старца Григория Распутина и святого Царя-мученика писатель-лжеисторик Валентин Пикуль, заканчивая свой роман «Нечистая сила», писал «По определению В. Ленина, 'контрреволюционная эпоха (1907-1914) обнаружила всю суть царской монархии, довела ее до 'последней черты', раскрыла всю ее гнилость, гнусность, весь цинизм и разврат царской шайки с чудовищным Распутиным во главе ее.» Вот именно об этом я и писал!» Ах как старался угодить клеветник Пикуль тогдашней коммунистической власти. Ведь она на фоне описанного в книге «царского беспредела» выглядела просто агнцем!
Но что-то не учел знаменитый злопыхатель. Власть оказалась не такой гнусной, как сам писатель. К 1979 году, ко времени выхода сокращенного варианта романа Пикуля в журнале «Наш современник» что-то в коммунистической власти изменилось. Не случайно же после публикации ближайшее окружение Л.И.Брежнева пришло в замешательство. Секретарь ЦК КПСС М.
Зимянин даже вызвал «на ковер» зарвавшегося писателя. Затем на Всесоюзном идеологическом совещании в отношении Пикуля критически высказался член политбюро КПСС, главный идеолог СССР М.А.Суслов. А после этого в газете «Литературная Россия» появилась разгромная статья старшего научного сотрудника АН СССР, кандидата исторических наук И.М.Пушкаревой, направленная против романа у «Последней черты» (авторское название «Нечистая сила»). Ученый историк Пушкарева прямо заявила о плохом знании Валентином Пикулем истории и отметила, что «литература, которая 'лежала на столе' у автора романа (судя по списку, который он приложил к рукописи), невелика. Не что иное, как простой пересказ. Писания белоэмигрантов - антисоветчика Б.
Алмазова, монархиста Пуришкевича, авантюриста А. Симановича и пр.». О том же гласило и редакционное заключение, подписанное заведующим редакцией художественной литературы Е.Н.Габисом и старшим редактором Л.А.Плотниковой: «Рукопись В.
Пикуля не может быть издана. Она не может считаться советским историческим романом.». Итак, конец 1970-х годов.
Эпоха застоя. А коммунистическая власть тем не менее пересматривает свои взгляды на историю. И потому Пушкарева в редакционном заключении Лениздата на рукопись Пикуля довольно патриотично пишет: «Рукопись романа В.
Пикуля 'Нечистая сила' не может быть принята к изданию, поскольку.является развернутым аргументом к пресловутому тезису: народ имеет таких правителей, каких заслуживает. А это оскорбительно для великого народа, для великой страны.» Когда же Лениздат расторг договор, Пикуль передал свою рукопись в «Наш современник» и роман «Нечистая сила», хотя и с большими сокращениями, и под названием «У последней черты» все-таки вышел. Известный критик Валентин Оскоцкий так отозвался о публикации в «Нашем современнике»: «В романе отчетливо сказалась не историчность авторского взгляда, подменившего социально-классовый подход к событиям предреволюционной поры идеей саморазложения царизма». Но важно-то не это.
Важно то, что все критики сходятся в одном - роман Пикуля не историчен. Искажение истории и (по словам Пушкаревой) «оскорбление великого народа, великой страны» - вот в чем причины того, что произведение Пикуля не было принято советской цензурой. По этим же причинам заседание секретариата правления СП РСФСР публикацию романа в журнале «Наш современник» определило, как ошибочную. Валентин Саввич, конечно же, впал в депрессию В одном из писем писал: «Живу в стрессах.
Меня перестали печатать. Как жить - не знаю.
Писать хуже не стал. Просто не нравлюсь советской власти.» Но не только советской власти не нравился рьяный коммунист Пикуль. Он не нравился и антикоммунистам.
Так, сын царского премьер-министра П.А.Столыпина Аркадий Столыпин написал о романе статью с названием «Крохи правды в бочке лжи» (впервые вышла в зарубежном журнале «Посев» № 8, 1980 г.). В ней он утверждал: «В книге немало мест не только неверных, но и низкопробно-клеветнических, за которые в правовом государстве автор отвечал бы не перед критиками, а перед судом». Не нравился Валентин Пикуль и своим собратьям по литературе.
Например, прозаик В. Курбатов писал В.Астафьеву после публикации романа «У последней черты» в «Нашем Современнике»: «Вчера закончил чтение пикулевского 'Распутина' и со злостью думаю, что журнал очень замарал себя этой публикацией, потому что такой 'распутинской' литературы в России ещё не видели и в самые немые и постыдные времена. И русское слово никогда не было в таком небрежении, и уж, конечно, русская история ещё не выставлялась на такой позор. Теперь уж и в уборных как будто опрятнее пишут». А Юрий Нагибин в знак протеста после публикации романа даже вышел из редколлегии журнала «Наш современник». Но наступили другие времена.
Грянула (не к ночи будь помянута) так называемая перестройка. На смену консервативным коммунистам-патриотам пришли либеральные коммунисты, западники, которым было наплевать на историческую Россию. Цензура ослабла и с 1989 года роман Валентина Пикуля стал издаваться в различных издательствах выставляя русскую историю, по определению Курбатова, «на позор». Прискорбно об этом говорить, но к одной из книг лично написал предисловие нынешний председатель Союза писателей России В.Н.Ганичев.
А в 1991 году он издал роман Пикуля «Нечистая сила» и в своей «Роман-газете» более чем трехмиллионным тиражом. Так началось масштабное тиражирование исторической лжи. Но надо отдать должное крайнему интересу нашего народа к истории. Особенно во время перестроечных годов. И особенно к романам Валентина Пикуля, которыми зачитывались миллионы читателей. Справедливости ради отметим, что написаны они действительно талантливо. Критики и читатели согласно утверждают, что романы Пикуля захватывают своими сюжетами, читаются с большим интересом.
Может оно и так. Может действительно пьянство и разврат Царей и Цариц интересны для тех, кто пытается оправдать себя. Наверное, для миллионов советских людей, «серых совков», было важно понимать то, что великий человек так же подл и мерзок, как и «всякий человек»? В свое время о таком «интересе» Александр Пушкин написал так: «Толпа жадно читает исповеди, записки, потому что в подлости своей радуется унижению высокого, слабостям могущего.
При открытии всякой мерзости, она в восхищении. Он мал как мы, он мерзок как мы! Врете, подлецы: он и мал, и мерзок - не так как вы - иначе!
Презирать суд людей не трудно; презирать суд собственный невозможно». Можно полагать, что Пикуль врал о мерзости великих намеренно. Ведь знал же он, например, о положительном историческом взгляде на Григория Распутина.
Хорошо знавшая Валентина Саввича Л.Н.Воскресенская вспоминала: «А что за 'нечистая сила'? Это, по его /Пикуля/ мнению, был Распутин.
Тут я с ним была совершенно не согласна. И хотя он мне лично показывал те документы, на которые он и в книге своей опирался, о том, что Распутин был развратником, но я ему все равно говорила, что неправда это.
Мне тогда кто-то, как будто в пику ему, дал накануне небольшую книжечку Николая Козлова о Распутине. И в ней автор задавался вопросом: как мог Распутин быть развратником, если его Святая Чета выбрала? И отвечал, что клевета была масонами спровоцирована. И Распутин для них был только мелкой пешкой, поскольку целью было скомпрометировать Царя и Его Семью. В этой книге Козлова приводились воспоминания о встречах Распутина со священниками, старцами, и даже с архиепископом.
Такие духовные встречи, такие разговоры и вдруг - разврат? Не могло быть такого никак. Ну, не сходилось. И я сразу подумала: 'О, какие враги то были у нашего Царя - через Распутина пошли'. И Пикулю все это я тогда и сказала».
В наше время тиражирование исторической лжи Валентина Пикуля продолжается. Но следует понимать, что его произведения для православных христиан - это кощунственные произведения. Ложь о православных русских Царях и Царицах, ложь о православной русской монархии, клевета на святого Царя мученика и самого близкого для него человека из народа - человека Божия Григория Распутина, это иначе как кощунством не назовешь. И потому очень прискорбно, когда православные ссылаются на книги Пикуля, отстаивая свою точку зрения (в особенности) на Григория Распутина. Хотя конечно же поминать произведения Пикуля не пристало не только православным, но и всем, кто пытается отстаивать свои взгляды на историю ссылками на него. В заключение еще раз хочется напомнить слова Аркадия Столыпина о том, что в творчестве Пикуля есть «немало мест не только неверных, но и низкопробно-клеветнических, за которые в правовом государстве автор отвечал бы не перед критиками, а перед судом».
Конечно, Л.Толстой не стал бы устраивать такие камлания по поводу убийства царя. После революции 1905 года. На улицах, в госучреждениях гремят выстрелы и взрываются бомбы.
Революционные партии взяли курс на тотальный террор. Его мишени — губернаторы, чины полиции, офицеры армии, любые представители власти вплоть до городовых и рядовых казаков. Правая организация Союз имени Михаила Архангела издает особую Книгу скорби — в ней тысячи и тысячи жертв «борцов за народное счастье». Гейфман приводит цифру: с 1894 по 1917 г. Жертвами террористов стали 17 000 человек. Нет, убийцы — не сплошь отмороженные одиночки. На платформе террора стоят и партия социалистов-революционеров, и РСДРП (не смотря на показные резолюции ее съездов).
В книге приводятся многочисленные факты того, как большевистская касса пополнялась за счет грабежей и убийств, осуществляемых партийными зондеркомандами на Кавказе, в Екатеринбурге и других городах. Политический бандитизм процветал и в Нижегородской губернии, особенно в Сормовском заводском районе. Удивительно то, что часть интеллигенции, именовавшая себя либеральной и прогрессивной, молчаливо одобряла террор, сочувствовала громилам. Любопытный факт: Столыпин предложил лидеру партии кадетов Милюкову печатно осудить террор и, в частности, взрыв дачи премьера на Аптекарском острове Петербурга, когда брошенная нелюдями бомба убила 27 и покалечила до 40 человек (ранены были дочь и сын Столыпина). Милюков отказался. В Госдуме левые блокировали любые обсуждения насилий со стороны революционеров, но охотно и подолгу муссировали редкие факты противоправных действий «черносотенцев». Характерно, что газета «Нижегородский листок» постоянно травила будто бы за склонность к насилию консерватором и монархистов.
Но и не думал осуждать сормовских боевиков, бросающих бомбы в городовых и грабящих обывателей. Да что там «Листок» столетней давности, и сегодня можно прочесть в газетах, что борцы 1905 года были защитниками прав человека! В итоге в обществе создавался ореол террористов-мучеников, борцов за свободу, а их противники и жертвы из структур власти рисовались ретроградами и народными мучителями. Лживая пропаганда отравляла общество, заражала молодежь.
Бесчеловечность, преступления возводились в ранг подвига. Обратная сторона — деморализация части госслужащих, ослабление власти как таковой. Сроки бомбистам давали маленькие. Побег из ссылки или каторги был обычным делом, после которого террористы брались за старое с удвоенной энергией. В тюрьмах режим вольный, зачастую они служили своего рода клубами для революционеров. Есть фотографии, запечатлевшие такую вольготную жизнь организаторов баррикадных боев в Сормове и Канавине в декабре 1905 года. А ведь тогда с обеих сторон погибли десятки и десятки людей.
Не удивительно, что радикалы не боялись наказания и чувствовали себя героями. В книге А.Гейфман рисуются портреты типичных террористов начала XX века. Это люди разных сословий, чаще всего с полным отсутствием политического сознания.
То был новый тип террориста, в отличие от «идейных» погромщиков XIX века, подчеркивает историк. Набор революционных фраз служил хорошим прикрытием банальных грабежей и убийств. Ранее это считалось «изнанкой революции», теперь становилось ее лицом. Не смотря на пестроту революционных масс, все они, от анархистов до большевиков, особенно в низах, мало отличались друг от друга. Близость была и идейная, и практическая.
На сормовских баррикадах сражались плечом к плечу большевики, меньшевики, эсеры, анархисты и безыдейные бандиты. «Анархисты, - пишет Анна Гейфман, - с распростертыми объятиями принимали в свои ряды любой сброд, подонков общества, преступников». Ценился их огромный революционный потенциал. И в той или иной мере это делали все крайние партии. Аморальность революционного подполья хорошо описал Достоевский в романе «Бесы». Особое место в книге отводится психически неуравновешенным людям в террористической среде.
А также детям. Именно внутренняя дисгармония часто ведет к экстремизму, пишет автор книги. В терроре видится способ решения личных проблем. Часто жертвами массовой психологии становились подростки. В одной из работ нижегородского историка Б.М.Пудалова приводятся примеры гибели во время мятежа в Сормове трех юношей.
Берка Самосуд едва вступил в совершеннолетие, Михаилу Ягоде было 15, а Илье Гуревичу — 14 лет. Автор героизирует этих несчастных, объясняя их революционность тем, что «не было старая Россия страной процветающей».
Нечистая Сила Пикуль Читать Онлайн
А ведь дети, ставшие жертвой партийного фанатизма, могли стать хорошими адвокатами, журналистами, музыкантами. В обстановке революционного хаоса и стал Петр Столыпин главой правительства Российской империи. Нужно было спасать страну. И он предпринял решительные меры.
С одной стороны — политические и социальные реформы (удачные или нет — другой вопрос). С другой — жесткое противодействие террору. В августе 1906 года принят указ о военно-полевых судах для гражданских лиц. Чрезвычайным трибуналам предавались только очевидные участники убийств, политических грабежей, изготовления бомб. Суд из пяти офицеров заседал недолго, приговор в виде лишения жизни или каторги выносился в 48 часов, исполнялся в течение суток. Как пишет А.Гейфман, за восемь месяцев действия закона (он был отменен в апреле 1907 года) было казнено более 1000 террористов и экспроприаторов.
В 1908-1909 за политические и гражданские преступления было осуждено 16 440 лиц, из них 3682 карались смертью, 4517 — каторгой. Но лишь каждый третий смертный приговор приводился в исполнение. И революционный беспредел пошел на убыль. Резко сократились побеги из мест заключения. До сознания террористов дошло, что бессилие власти кончилось.
Начался отток из экстремистских партий. Безусловно, то была заслуга прежде всего Петра Столыпина. Премьер обращался к Думе: дайте двадцать лет покоя, и вы не узнаете России. Необходимость власти в государстве - понятие для христианина столь же естественное, как и власть Бога над сотворённым Им мiром. Власть в государстве, равно как и право, да и вообще само государство и всякий исторический иерархизм отрицались пожалуй лишь анархистами, начиная с П.-Ж. Штирненра, частично Ж.-Ж. Руссо, и заканчивая М.А.
Бакуниным и П.А. Кропоткиным в России. Однако, отрицая власть, анархисты тем самым отрицали Божественную природу мiра и человека. Их анархизм был, прежде всего, направлен против Царя Небесного, а потом уже против царей земных, несмотря на попытки Л.Н.Толстого обосновать анархизм религиозно, и во имя Бога отрицать всякую власть на земле 4.
Типичный пример того, как писалась советская история и советская литература. ЛЕВ ТОЛСТОЙ НЕ МОГУ МОЛЧАТЬ (1-я редакция). N 1 (рук.
Беру в руки газету, в заголовке: 7 смертных казней - 2 там, 4 там, 1 там, 8 смертных приговоров. То же было вчера, то же 3-го дня, то же каждый день, уж месяцы, чуть не годы. И это делается в той России, в которой не было смертной казни, отсутствием которой как гордился я когда-то перед европейцами.
И тут неперестающие казни, казни, казни. То же и нынче.
Но нынче это что-то ужасное, для меня, по крайней мере, такое, что я не могу не то что молчать, не могу жить, как я жил, в общении с теми ужасными существами, которые делают эти дела. Нынче в газете стоят короткие слова: исполнен в Херсоне смертный приговор через повешение над 20 крестьянами, т.
Пикуль Нечистая Сила Скачать
Мерзкий Пикуль клеветал на святых и мучеников. Да,он очень трогательно опиписал свое учение.
И Соловецкие острова. Лживый гад.Большой кусок истории он выпустил. 'Сюда шла многоликая Русь не только на поклон святыням, но и чтобы восхититься плодами рук человека, дабы наглядно узреть чудеса, на какие способен русский человек в суровевших условиях, вблизи Полярного круга. Соловки — настоящий оазис русского Севера, который раскинул свои пленительные кущи посреди студеного Белого моря. И вот в 1942 году советское командование решило, что лучшего места для обучения юнг не найти. Здесь здоровый климат, от сосен и моря дух насыщается бодростью, а целительная вода озер закаляет тело.' Типичный пример того, как писалась советская история и советская литература.
Все верно, в советской литературе было много конъюнктурщиков, которые не творчеством занимались, а писали на заказ - Пикуль, Солженицын, Евтушенко и т.д. Олег, зря Вы так о Пикуле. Я прочёл все его романы и миниатюры и хочу сказать, что это был честный автор, никогда не был 'конъюктурщиком' и никогда не писал 'на заказ'.
Если вы почитаете его автобиографию, то узнаете о том, что он всегда был гоним властью. Во время войны, будучи подростком, добровольно пошёл на флот и был юнгой на Балтийском флоте и прошёл всю войну служа на военных катерах. Но, это так, к слову.
Что касается его романа о Распутине, то вот почитайте что пишет сам Пикуль в предисловии к этому роману и тогда уже делайте свои выводы: 'Роман «Нечистая сила» я считаю главной удачей в своей литературной биографии. У этой книги очень странная и сложная судьба. Помню, я еще не приступал к написанию ее, как уже тогда начал получать грязные анонимки, предупреждавшие меня, что за Распутина со мною расправятся. Угрожатели советовали: ты, мол, пиши о чем угодно, но только не трогай Григория Распутина и его лучших друзей.
Валентин Пикуль Нечистая Сила
Как бы то ни было, роман «Нечистая сила» был написан, и вскоре я заключил с Лениздатом договор. В ожидании выхода романа отдельной книгой я уступил его для публикации журналу «Наш современник», редакция которого вскоре известила меня, что объем произведения большой, потому оно будет печататься в сокращенном виде. Когда вышел в свет номер журнала с начальными главами романа, я, к своему удивлению, обнаружил чужое название — «У последней черты». Первые страницы романа тоже были написаны не мною. В конечном итоге под названием «У последней черты» читатель получил не сокращенный вариант произведения, а лишь отрывки из него, по которым никак нельзя было судить обо всей книге.
Но даже этих отрывков оказалось вполне достаточно, чтобы взволновать ближайшее окружение Л. Брежнева, которое в сценах коррупции, расхищения и продажности при дворе Николая II увидело самих себя и все грехи своей камарильи. Недаром же мой роман в дальнейшем пожелали «редактировать» жена Л.
Брежнева и жена М. Первый удар был нанесен мне со стороны М.
Зимянина, который требовал автора на ковер для учинения над ним расправы. Затем появилась огромная статья Ирины Пушкаревой (кто она такая — до сих пор не ведаю), послужившая сигналом для общей травли автора. После этого вступила в действие «тяжелая артиллерия» в лице М. Его речь, направленная против меня лично и моего романа, была охотно подхвачена страницами «Литературной газеты» Чаковского. Лениздат, конечно, сразу же порвал договор со мною (кстати, при этом, «страха иудейского ради», расторг договор И на издание популярной книги М. Касвинова «Двадцать три ступени вниз», ибо наши материалы были почти идентичны). Прошло много лет, вокруг романа и моего имени возникла атмосфера зловещей тишины — меня попросту замалчивали и не печатали.
Между тем историки иногда говорили мне: — Не понимаем, за что тебя били? Ведь ты не открыл ничего нового, все, что описано тобою в романе, было опубликовано в советской печати еще в двадцатые годы. К сожалению, Лениздат, отвергая мой роман, ориентировался на мнение опять-таки Ирины Пушкаревой: «По прочтении рукописи романа В. Пикуля так и остается неясным, зачем понадобилось автору поднимать давно забытые и погребенные на свалке истории события и факты второстепенного значения». А для меня оставалось неясным, почему события кануна революции, невольно приблизившие ее начало, оказались «на свалке»?
Но не будем забывать, что писано это в том бесплодном времени, которое ныне принято называть «эпохой застоя», а потому нашим верховным заправилам совсем не хотелось, чтобы читатель отыскивал прискорбные аналогии между событиями моего романа и теми вопиющими безобразиями, которые творились в кругу брежневской элиты. Вот, думаю, главные причины того, что роман вызвал столь острую реакцию в самых верхних эшелонах власти. Но теперь времена изменились, и я буду счастлив, если читатель — наконец-то!
— увидит мой роман под настоящим его названием и в полном своем объеме. В основу «Нечистой силы» положены подлинные материалы. Сомнительные коллизии прошлого я подверг проверке используя для этого работы советских историков.
Вымышленных героев и событий в романе нет.' Но были и честные авторы, например Дмитрий Балашов, написавший роман 'Симеон Гордый'. Д.Балашова, я так же как и Пикуля прочёл всего! Роман 'Симеон Гордый', это один из 10 романов, который входит в цикл произведений Д.Балашова 'Государи Московские'.
Если найдёте все десять томов и прочтёте их, то уверяю вас, что не потратите время даром. В этих книгах, ПО-ГОДНО, очень детально, расписан 100-летний промежуток История Руси, начиная с момента смерти А.Невского.
Очень интересный, мало на кого из других авторов похожий взгляд на нашу историю того времени. Пожалуй, ни у кого из других историков, которые писали в таком же жанре как Балашов, я не встречал такого предания значения ОСОБОЙ роли Православия для сохранения нашего государства и такого огромного значения в Духовном воспитании Православием русского народа. Ещё, рекомендую почитать его роман 'Похвала Сергию'. Из названия понятно о каком Сергии речь.
Разумеется о Сергии Радонежском. Фоллаут 2. Не лишним будет так же почитать его роман 'Бальтазар Косса'. Был такой Папа Иоанн XXIII, информацию о жизни и деятельности которого, Ватикан хранит под семью замками.
А может даже вообще всё уничтожили об этой позорной странице истории ихнего 'папства'. Как и с любым другим автором, можно в чём то соглашаться, или не соглашаться с Пикулем, или Балашовым. (например мне, тоже не всё у них понятно) но то, что это были честные писатели и никогда не писали на заказ, это точно! Оба автора, что Пикуль, что Балашов, были далеко не сторонниками советской власти и это ясно видно когда их читаешь. Выставлять их 'придворными писаками', просто нелепость. Но, они всегда были горячими сторонниками всей нашей Русской Истории и особенно восхищались её Русским Народом, не смотря ни на какие сословия и не смотря на то, в какой исторической эпохе России эти люди жили - в княжеской, царской, или советской России. Если человек подлец, они так и писали, что он - подлец, не взирая ни на какие его чины и ранги.
Если человек был честным и порядочным и испонял честно и бескорыстно свой гражданский, или служебный долг перед своей Родиной, то об этом так и писалось этими авторами. Это теперь, по прошествии тридцати с лишним лет, мы всё знаем и почти всё понимаем. И можем с легкостью обо всём судить, словно роман этот написан и напечатан в наши дни. А тогда, в конце 70-х годов, роман Пикуля был поистине прорывным.
Тогда этой темы в советской литературе вообще никто не касался. Имя Распутина вообще замалчивалось, о нём почти никто ничего не знал, худ. Произведения о последней царской семье в печать не пропускались. И Пукуль нашел единственно возможную форму для того времени, чтобы осветить в литературе ту жуткую действительность накануне революции. Конечно, это гротескный роман, и очень многое в нём преувеличено и придумано. Но главная цель романа заключалась не в том, о чем пишет автор статьи. Ему, критику, сейчас это очень трудно понять, ведь в то время, в 70-е годы, он, скорее всего, еще не занимался серьезной мыслительной деятельностью.
А главная заслуга Пикуля заключалась в том, что он опять же ВПЕРВЫЕ в советской печати раскрыл роль еврейства и масонства в заговоре против монархии и, в частности, против Распутина. Потому и зачитывался роман до дыр, потому он и был напечатан именно в 'Нашем современнике', а не в каком-нибудь 'Октябре' или 'Новом мире'. Это было неслыханно для того времени, чтобы так откровенно показать нити и рычаги еврейско-масонского влияния по разрушению Российской державы.
И ведь действительно в романе показана вся гнилость той аристократии и продажность той интеллигенции. Повторяю, иной формы подачи этой информации в широкой печати на то время просто не было. И роман Пикуля дал толчок к исследованию реальной жизни и реальных дел Г.Распутина.
И в этом смысле роман Пикуля сыграл положительную роль. И теперь с наскоку набрасываться на него - это просто непрофессионально и близоруко. Кстати сказать, Политбюро не случайно осудило эту публикацию в журнале. Они-то там прекрасно поняли, КУДА метил Пикуль. Что вы хотите. Человек был воспитан на коммунистических идеях.
Ленинец в душе и по образу жизни. Воспринимал всё так, как подавалось в советской пропаганде. Да и многие тогда жили в координатах заданной большевиками идеологии.
Мои взгляды начали меняться в 17-18 лет, когда узнал как расправились красные с 'участниками' никогда не существовавшего 'новосёловского мятежа' на Алтае. Особенно если учесть, что на дворе конец 1960-х. Я видел вживую одного из карателей, который в 1921 г. Перед тем, как утопить жертву, рубил её саблей. И всё-таки понадобились годы, чтобы трактовка Пикуля сменилась пониманием того, что всё было не так. А Ленин - злой демон России.
Пикуля я тоже не люблю. Это не литература, а дешёвый лубок на потребу обывателю. 'Царь подумал'.
Откуда он знает, что думал в этот момент царь?Но хватит уже превозносить персонаж, причастный к тому, что Россия не смогла преодолеть один из критических моментов своей истории и рухнула в бездну.Это уже даже не смешно. Спрашивается, зачем ломать через колено историческую память народа и пытаться сделать святым того, кто этого совсем не заслуживает? В конце-концов, кому бы сейчас было дело до этого старца, если бы его постоянно не вынимали из могилы?
У меня есть большое подозрение, что для организаторов кампании по превозношению Распутина цель- ничто, а главное- это сам процесс, вносящий смуту и раздрай в ряды русских патриотов. Старца Николая Гурьянова тоже в святых никогда не прославит РПЦ и что из того? Народ прославил. Так и с Распутиным. Церковь не в бревнах, а в ребрах. Пикуля я тоже не люблю.
Это не литература, а дешёвый лубок на потребу обывателю. 'Царь подумал'. Откуда он знает, что думал в этот момент царь?
Но хватит уже превозносить персонаж, причастный к тому, что Россия не смогла преодолеть один из критических моментов своей истории и рухнула в бездну.Это уже даже не смешно. Спрашивается, зачем ломать через колено историческую память народа и пытаться сделать святым того, кто этого совсем не заслуживает? В конце-концов, кому бы сейчас было дело до этого старца, если бы его постоянно не вынимали из могилы? У меня есть большое подозрение, что для организаторов кампании по превозношению Распутина цель- ничто, а главное- это сам процесс, вносящий смуту и раздрай в ряды русских патриотов.
Дмитрий Быков: Ну вот 1989 год, проект «Сто лет ― сто книг» добрался наконец до выхода романа Валентина Пикуля «Нечистая сила». История этого романа удивительна.
Сначала он был в полном виде закончен в середине семидесятых, представлен в несколько издательств, представлен в журнал «Наш современник». Все понимали, что печатать его нельзя, и тем не менее напечатали. Напечатали в сильно сокращенном, примерно раза в полтора, и, прямо скажем, искаженном виде. Эти четыре номера «Нашего современника», нечеловечески затрепанные, до сих пор хранятся у нас дома, потому что они всегда ходили по рукам, потому что интересно. Мы подписывались на многие журналы, но очень редко нам удавалось так удачно попасть. Обычно всё интересное печатается где-то у других, иногда в какой-нибудь самой неожиданной «Технике молодежи», как Стругацкие. А тут вот мы попали.
Мы выписали «Наш современник», довольно нудный почвенный журнал, и в нем ― бац! ― самый популярный роман Пикуля.
Пикуль вообще считал эту книгу своей лучшей. Называлась она «Нечистая сила», в результате её назвали «У последней черты». Она в 1979 году удостоилась разноса непосредственно от Суслова. Александр Яковлев, впоследствии архитектор перестройки, увидел в этом романе ― совершенно обоснованно ― антисемитизм и написал довольно резкую статью.
Яковлев мне рассказывал, я помню, как прочитал эту книгу и поразился совершенно открытой проповеди антисемитизма, которая там содержалась, и обсудил это с Громыко во время своего обеда. Он тогда служил в Канаде, а Громыко приехал в Канаду в гости, они обедали и Яковлев спросил: «Что же это делается?». И Громыко сказал: «Да, знаете, я тоже недоумеваю». В верхах роман вызвал сильное неудовольствие, но думаю, что это неудовольствие в огромной степени зависело не от того, что там якобы имелся антисемитизм.
Действительно имелся, в общем, его там видно. Но проблема-то этого романа не в антисемитизме. Проблема романа в том, что он показывает разложение верхушки. Конечно, Пикуль сделал всё возможное, чтобы со всех сторон подпереться. Он написал: «Да, в моем романе не действуют революционеры, там нет подпольщиков, там нет коммунистов. Но я же всё это уже описал в двухтомном романе „На задворках великой империи“ и не вижу смысла повторяться». Конечно, если бы он вставил туда пару сцен с Лениным в Цюрихе или, допустим, с Дзержинским на каторге, может быть, книга приобрела бы чуть более советское звучание.
Но на самом-то деле роман писался о вырождении советской верхушки. И тогда было четыре произведения, которые, собственно говоря, существовали полулегально, но пользовались огромной популярностью.
Первый ― легальный вполне, но трудно доставаемый труд вполне советского историка Касвинова «Двадцать три ступени вниз». Тут, понимаете, описывались, собственно, ступени вниз Ипатьевского дома, ну и двадцать три года царствования Николая Романова описывались как спуск по исторической лестнице в страшный подвал, кровавый подвал, в котором закончилась история российской монархии. Надо сказать, что книга эта была написана с позиций предельно объективных, не таких уж оголтело марксистских, и в ней, в общем, содержалось некоторое даже сочувствие к императору и его семье, хотя это приходилось вычитывать между строк. Вторым таким текстом ― не знаю, в какой степени кинокартину можно называть текстом, но тем не менее ― была картина Элема Климова «Агония» по сценарию Лунгина и Нусинова. Тоже картина была изуродована, предполагалось, как рассказывал Климов, снимать её как миф, с двумя Распутиными: один реальный, другой существующий в народном воображении. Но тем не менее это был такой один из главных текстов о советской империи ― и о Российской империи, и о советских параллелях, который именно из-за этих совершенно очевидных параллелей никак нельзя было выпускать.
Понятное дело, что фильм Климова имел тем не менее пафос абсолютно советский и совершенно явно советский. Но тем не менее возникало ощущение большого авторского сочувствия к Николаю, которого играл Ромашин, к Вырубовой, которую играла Фрейндлих. В общем, всех как-то было жалко. И империю было жалко.
А уж Распутин―Петренко выглядел вообще совершенно очаровательным персонажем. Третьим таким текстом, который был в это время очень ограниченно доступен, была ходившая очень широко в самиздате копия якобы дневников Вырубовой, которая была напечатана в журнале «Былое». Разумеется, никакого отношения к Вырубовой и её дневникам эта фальшивка не имела, но я хорошо помню, что эта подделка пользовалась огромной популярностью в среде советской интеллигенции. И многие, кстати говоря, изучали ту ситуацию по пьесе Толстого и Щеголева «Заговор императрицы». Эта пьеса была абсолютно желтая, абсолютно скандально бульварная, очень оскорбительная для всей тогдашней, как это называли, романовской клики, но тем не менее всё это пользовалось популярностью. А потому что параллели бросались в глаза.
Ну и наконец, четвертый такой текст ― это роман Пикуля, который был тогда до известной степени знаменем так называемой русской партии. Что такое русская партия? Да, существовали тогдашние почвенники. Почвенники всегда предлагают себя власти в качестве кузнецов репрессивного проекта: вот дайте нам, и мы всех этих жидишек передавим! А почему их надо передавить?
Да они все либералы, они все проамериканцы, они все интеллигенты! А вот мы настоящие.
Настоящими, исконно-посконными они считали себя на основании того, что писали очень плохо. И поэтому они предлагали себя всё время в качестве инструмента новой опричнины. Надо сказать, что Валентин Саввич Пикуль, замечательный прозаик, принадлежал, в общем, если не организационно, то идеологически к партии «Нашего современника». И, конечно, он критиковал власть. Конечно, все они критиковали власть, но не слева, как либералы, а справа. За то, что она недостаточно жестока, за то, что она недостаточно идейна, за то, что она евреев и прочих нацменов недостаточно жестко прижимает.
«Не нужно помогать нацменам, не нужно строить империю, нужно дать власть нашим, русачкам!» ― вот на этом основании они и критиковали, разумеется, и коррупцию, и разврат, и идейную опустошенность. Строго говоря, роман Пикуля о том, как евреи погубили Россию. Тут и Манасевич-Мануйлов, который, кстати, действует и в фильме Климова, еврейский журналист, махинатор, манипулятор, который управляет Распутиным и с его помощью сбивает царя с панталыку.
Тут и вся еврейская пресса, тут и целый заговор, что открытым совершенно текстом написано у Пикуля. Кстати, описывая того же Манасевича, он произносит сакральную фразу: «Красивый толстый мальчик привлек внимание известных ». Это была какая-то дикая смелость по советским временам, считалось, что не существует, да и евреи неизвестно, есть ли.
Короче, вся эта невероятная храбрость по тем временам преследовала единственную цель ― показать власти, что она опять идет по двадцати трем ступенькам вниз, она опять повторяет страшный путь Николая Романова, который привел его в Ипатьевский дом. Наверно, действительно цифра 23 ― какая-то в известном смысле роковая. Брежнев, правда, процарствовал дольше, но тем не менее 23 года Николая Романова ― это и в самом деле как-то многовато, и поэтому его слишком позднее отречение от престола, видимо, уже ничего не могло спасти, могло только ускорить гибель. Да и вообще его предали, о чем говорить? Если же говорить об объективном результате, то вот здесь начинается интересное. Когда-то Владимир Новиков иронически назвал Россию самой читающей Пикуля и Семенова страной. Да, но не только их, конечно.
Но надо вам сказать, что на фоне нынешнего масскульта и паралитературы Пикуль и Семенов ― это титаны мысли. Да, это, конечно, действительно акулы ротационных машин. Эти писатели, пусть они даже писали по тем временам беллетристику, прекрасно знали историю, владели многими закрытыми источниками. Библиотека Пикуля в Риге, где он жил, насчитывала 20 тысяч томов, и там были уникальные раритеты. Он перелопатил огромное количество (думаю, не меньше, чем Солженицын) архивов, касавшихся 1912–1917 годов, периода мрачнейшей реакции. Естественно, он подперся эпиграфом Ленина про кровавую шайку с чудовищным Распутиным во главе. Он реакцию постстолыпинскую, с 1911 года, да и достолыпинскую, примерно начиная года с 1903, да и собственно реакцию с 1907 года, когда раздавили революцию, столыпинскую как таковую с 1907 года, пока его не убили, до 1911 ― всё это он изучил достаточно тщательно.
Надо сказать, что, как и все русские консерваторы, он относился к Столыпину, может быть, слишком восторженно. Но надо сказать, что в романе «У последней черты» нет никаких иллюзий насчет того, что Столыпин мог спасти положение. Там довольно четко написано, что всё катилось в бездну. И вот смотрите, какая интересная получается вещь. Пикуль был, конечно, человек очень консервативных, очень почвенных воззрений.
Когда он писал идеологические вещи, как, например, некоторые его миниатюры, весь его талант куда-то девался. Но когда он писал собственно материал, историю, вот здесь прав Веллер, который был и остается одним из немногих сторонников такой писательской реабилитации Пикуля. Считалось, что Пикуль пошляк.
Но не надо забывать, что Пикуль ― аппетитнейший, увлекательнейший рассказчик. Это особенно видно по замечательному роману «Фаворит» об эпохе Екатерины. Это видно по «Пером и шпагой», по «Слову и делу», лучшему русскому, я думаю, роману после Лажечникова об истории Анны Иоанновны. «Слово и дело» ― великая книга, потому что в ней весь ужас бироновщины запечатлен с невероятной силой и брезгливостью. Да и строго говоря, даже его «Три возраста Окини-сан» ― это тоже очень приличное сочинение.
Да у него много! «Париж на три часа», «Пером и шпагой». Можно по-разному относиться к его «Реквиему каравану PQ-17», но тем не менее, когда он не касался ближайшей истории, давняя у него выходила и сочно, и красочно, и аппетитно, и омерзительно. В общем, он серьезный писатель. И вот когда Пикуль описывает разложение распутинской монархии, монархии времен Распутина, монархии, которая непосредственно управляется нашим другом, когда он описывает всю глубину этой гнили, этого разложения, нельзя не отнять у него и изобразительной силы, и убедительности.
И главное вот что интересно: Пикуль любуется некоторыми своими героями. Тем же Манасевичем-Мануйловым, которого он ненавидит, тем же Андронниковым (Побирушкой), да? Но больше всего, конечно, он любуется Распутиным. Вот меня недавно спросили, можно ли назвать Распутина трикстером. Объективно нет, объективно он был довольно скучный малый. Но вот того Распутина, которого описывает Радзинский, и особенно того Распутина, которого описывает Пикуль, трикстером назвать можно. Это шут у трона, человек невероятной физической и нравственной силы, огромной притягательности, весельчак, кутила.
И вот эта знаменитая Распутина мадера, мадерца с корабликом на этикетке, и его неубиваемость, и его бабы бесконечные, его увлекательные отношения с Вырубовой и с царицей, и особенно, конечно, таинственная такая легенда о том, что Бадмаев, великий врач, потчует его какими-то средствами для поддержания мужской силы. Вся эта легендарная, и эротичная, и хитрая, и глупая, и наивная в чем-то фигура, позволившая так по-дурацки себя заманить в ловушку и убить, перерастает у Пикуля в какой-то странный символ неубиваемости и хитрости народа. Вот его Распутин ― это такой народный герой, немножко вроде Уленшпигеля.
И он жутко обаятелен у него выходит. Наверно, это была одна из причин, по которым книга была запрещена, не вышло отдельное издание при советской власти, а сам Пикуль надолго был лишен публикации. Потому что Распутин у него выходит невероятно обаятельным. И когда после смерти Распутина о нем вспоминают и поют: «Со святыми упокой, человек он был такой, любил выпить, закусить да другую попросить», мы тоже как-то начинаем по нему скорбеть. Великий, в сущности, ничтожный, наивный, удивительно талантливый, удивительно глупый человек, который залетел выше, чем ему полагалось, и на этом погиб. Обратите внимание, что ведь и Распутин, и Николай были на самом деле частыми довольно героями русской поэзии того времени.
Ведь и Бунин в стихотворении «Божий мужичок», и Гумилев в стихотворении о Распутине ― «В гордую нашу столицу входит он — Боже, спаси! ― обворожает царицу необозримой Руси», и Антокольский ― самые разные поэты посвящали ведь ему стихи. Что-то в нем было. И вот эта легендарная фигура Распутина побеждает и предубеждения Пикуля, и его довольно консервативные взгляды. Она превращает его роман «Нечистая сила» в безумно увлекательное чтение. Как вот правильно говорил МХАТовский завлит, по-моему, Марков, да, Марков, по поводу пьесы Булгакова «Батум»: «Когда герой исчезает, хочется, чтобы он появился скорее, по нём скучаешь». И действительно, всё, что не касается Распутина в этом романе, такая довольно занятная экзотика из времен распада империи.
А вот появляется Распутин, и тут же появляется электрическое напряжение. Он сумел о нем написать. Надо сказать, что такие попытки были. Был, скажем, трехтомный роман Наживина, вышедший в эмиграции, довольно скучный, правду сказать, хотя есть места там блистательные и Горький высоко его оценил.
Но Пикуль умудрился написать о крахе империи веселый плутовской роман, временами страшный, временами отвратительный, но в главной своей интонации веселый. И когда мы сегодня наблюдаем разнообразное жулье, разоблачаемое Навальным, мы, конечно, понимаем, что Навальный-то прав, но вместе с тем мы смотрим на них с каким-то очень русским восторгом. Ну молодцы ребята! Как они хитро, правильно всё это делают! Неправильно, конечно, но как у них получается! Прав был абсолютно Андрей Синявский, сказав, что вор в русской сказке ― это фигура эстетическая, это плут, это герой плутовской новеллы.
За ним приятно следить, он художник, артист. И Распутин у Пикуля такой же артист. Это часто бывает с писателями, которые умудряются влюбиться в объект своего изображения. Правду сказать, ни в одном из своих романов Пикуль не достигал такого эффекта. Никогда у него не получалось такого обаятельного прохвоста.
Правду сказать, мистическую составляющую личности Распутина, его таинственный дар, его способность заговаривать кровь и зубы он отбрасывает абсолютно. Он восхищается этим таким, как правильно писал тогда Александр Аронов, «этим русским Вотреном», этим жуликом из низов, который так высоко залетел.
И, в общем, получился у него, как ни странно, единственный народный герой во всей тогдашней советской литературе. Инструкция видеоглазок home lux. Естественно, когда книга вышла в 1989 году, она уже прежнего ажиотажа не вызывала.
Но даже на фоне 1989 года, когда печаталась прорва антисталинской литературы и эмигрантской прозы, этот роман всё-таки прогремел. И Валентин Пикуль, я думаю, останется в русской литературе не просто как беллетрист, а как один из великих прозаиков, как это ни странно, притом великих со всеми неизбежными минусами. В любом случае эта книга сегодня читается как свеженькая. Ну, а мы поговорим о девяностом годе, о книге «Невозвращенец» Александра Кабакова, которая, можно сказать, определила всю литературу девяностых.